[Allora]

Гавани. Тоже очень спорный оказался момент. С одной стороны, слащаво до невозможности, душещипательно и слезодавительно – мексиканские сериалы отдыхают. И в то же время – «а вы когда-нибудь провожали навсегда близкого друга?» А двоих сразу - друга и учителя, который тоже стал другом? А неожиданно узнать, что твой друг рядом с тобой последние секунды? По-моему, вполне правильная сцена. Во второй просмотр, казалось бы, она должна вызвать чувство скуки – мало того, что долго и грустно, так еще и второй раз… Так нет, именно во второй раз я прочувствовала до самого донышка всю трагичность и в то же время, все тепло и свет этой сцены. А если еще вспомнить, что слезы-то были настоящие – сцену в Гаванях снимали одной из последних, так что расставание Братства, как в фильме, так и в жизни, было совсем реальным и близким… Короче, я понимаю всех тех в зале, кто плакал здесь навзрыд.

И все-таки Фродо и тут удивляет. Он единственный из хоббитов, кто не плачет. Он единственный, кто светло и радостно улыбается, взойдя на борт корабля. Он единственный из них, кто стал прежним – тем самым жизнерадостным мальчиком, которым был в начале «Братства Кольца». Когда я увидела это преображение впервые, я не задумалась, насколько это концептуально правильно или нет. Я просто задохнулась от счастья. Честное слово. Горло перехватило. Это уже на последующих просмотрах я думала – а ведь правда, где тот умудренный опытом и болью, повзрослевший хоббит, чью душу исковеркало Кольцо Всевластья?.. Но – Фродо была дарована милость найти покой. И не в Средиземье, где след Кольца и моргульского клинка отмечали бы всю его жизнь. А в Валиноре, где нет места нечисти и темным силам, даже самой крохотной их тени. Поэтому, переступив борт корабля, который сам по себе является границей между миром людей и Благословенным Краем эльфов, Фродо обрел тот самый покой, и почувствовал, что, наконец, тяжесть Кольца соскользнула с его души… Конечно, он счастливо улыбается. Конечно, он чувствует себя заново родившимся. Ничего неправильного, все, как надо. "Был ли Фродо счастлив в Валиноре? Писал ли он письма из-за моря? Могу ответить точно. Был. Не писал…" (с), кто-то из форумчан ХА, я уже извинялась, что не все имена помню.

Вот. И хватит о Фродо, а то моя писанина превысит все мыслимые и немыслимые границы для рецензий.

Раз уж вспомнила, по горячим следам:
Сэм. Шон Остин с самого начала, с первых кадров, был стопроцентным Сэмом. (Напоминаю, все здесь изложенное – в основном, ИМХО, сложившееся не без влияния бесед на форуме Хеннет Аннун и некоторых других). Увалень-садовник, искренне любящий своего хозяина, и поэтому без колебаний подчинившийся приказу Гэндальфа. Не потому, что боится мага, а потому, что сам пойдет за Фродо, не раздумывая. И ссылки на свое обещание - «Я обещал Гэндальфу не потерять Вас, и я уж не потеряю!» - просто смущенная отмазка, чтобы не признаваться в истинных причинах такой боязни за хозяина. Слэшеры, молчать, я об уважении, чистой любви к другому человеку (не к мужчине-женщине, а к ближнему своему!) и о дружбе.
Честно говоря, он настолько безупречен, что мне даже не хочется подробно рассматривать все метаморфозы, происходящие с ним. Скажу только, что у меня не вызвало отторжения превращение увальня в героя, отогнавшего Шелоб от Фродо с помощью короткого клинка, эльфийского фиала и усталых хоббитских ног.

Эпизод, где Сэм отдает Кольцо Фродо, очень важен, и очень много несет смысла. В этой сцене в книге Фродо набрасывается на Сэма, увидев Кольцо у него в руках. Джексон перенес эпизод с наскоком на Сэма на лестницу, на Кирит Унгол. А эта сцена в Минас-Моргул целиком отдана Сэму и его собственной борьбе с Кольцом. Как сказал мой друг драконоорк, «сцена, где Кольцо натыкается на непробиваемую стену разума простого садовника», прости, Кирн, если не дословно. И все-таки, хоть стена и стоит, но борьба шла нешуточная, и вся отражалась на лице Сэма… И как отражалась!
А финал – просто сплошной восторг. Начиная с того момента, когда Фродо надевает Кольцо. Лицо Сэма – боль, отчаяние, понимание необратимости произошедшего. «Не успел, не уберег, не помог». И все-таки – уже понимая, что это не Фродо, что Черный Властелин на краю пропасти больше не нуждается в садовнике-телохранителе – все равно упрямо ползет, потому что встать нет сил - спасать своего бывшего хозяина от Голлума…
И потом – в Минас-Тирите, когда Сэм появляется последним из братства в дверях спальни, когда они с Фродо встречаются глазами, и оба так красноречиво говорят взглядами…Между ними не просто полное понимание, они практически одно целое.
И в Гаванях – при расставании. Немного не понимаю, когда Остина критикуют за излишнюю плаксивость. Это ведь Сэм, а не герой-супермен, смахивающий скупую мужскую слезу раз за фильм и то – для того, чтобы растрогать свою телку. Сэм у Толкиена именно такой – со слезами и искренним горем, отчетливо написанным на лице. И в то же время - надежное, сильное плечо друга, без которого не дошел бы Фродо до Роковой Горы. Как сказали на ХА «Уж извините, но это – Сэм».

Фарамир. Скажу честно, что после киноварианта "Двух башен" впечатление было не лучшее. Фарамир - актер Дэвид Венхэм был мной принят, на все сто, но образ Фарамира из Книги был для меня исковеркан полностью. А ведь Фарамир в книге был вторым после Арагорна героем для меня, я его любила «по Толкиену», один из немногих героев, чей облик для меня полностью сложился. А тут… Не было мудрого ученика Гэндальфа, отказавшегося от Кольца, как говорится, не глядя, сразу и бесповоротно. Не было сдержанного витязя, похожего на своего неистового брата лишь внешне. Был такой же зацикленный на Кольце властитель - несомненно, сильный воин, один из лучших, военачальник, за которым шли люди… Просто харизматичный мужчина, чей облик не позволил мне категорично отрезать - "Ужасный Фарамир!". Который заставил меня сказать более пространно - "Актер - великолепный, герой экранизации - полный отстой, Фарамир Джексона - супер, Фарамир Толкиена - просто скончался. Джексон, ты варвар".
Спустя год, за неделю до премьеры "Возвращения", была SEE "Двух башен". Конечно, за год не такое поймешь. Спасибо Anna с ХА, которая мне (ну, и тем, кто хотел понять) объяснила, насколько глубок образ, созданный Дэвидом Венхэмом, и как он смог десятью - пятнадцатью минутами экранного времени дать полный, абсолютно правдивый образ Фарамира, сына Денэтора, брата Боромира. Без нее я не смогла бы ТАК пересмотреть Фарамира Джексона….
Итак, потом была SEE. Несколько минут воспоминаний Фарамира об отце и брате, об их последней встрече. Всего несколько минут…
"Если так надо ехать в Ривенделл, я могу сделать это!" - "Нет, поедет твой брат, тот, кто не подведет меня!" - и огонь в глазах младшего сына гаснет, сменяется тоской и непониманием - как у щенка, которого внезапно отпихнули ногой вместо ласки. (Anna, сравнение твое, пусть и не дословное, но очень мне глянувшееся по смыслу).
А теперь просто процитирую Anna, потому что сама лучше не скажу. Чем перевирать слова, лучше честно взять в кавычки точную цитату:

"Я так понимаю, что здесь имеет место многолетняя душевная рана. В психологии описана ситуация: не очень любимый ребенок, вечно второй после ребенка любимого, умный и глубокий, обычно интроверт, любит одного из родителей почти до фанатизма, меряет свои поступки по нему, каждым шагом в жизни старается добиться одобрения и постоянно смотрит снизу вверх: ты меня видел? Оценил? Заметил? Одобрил? В таких случаях к ногам любимого родителя кладется вся жизнь и весь мир. Не жалко ничего, только люби меня.

К несчастью ребенка, в таких случаях чувства не то чтобы односторонние, но со стороны родителя гораздо более спокойные. Как правило, о чувствах ребенка родитель не очень осведомлен либо же их недооценивает. Кроме того, упорное поклонение-преследование раздражает. Кроме того, есть другой ребенок, яркий, а не сумрачный, естественно любимый, воспринимающий ласку спокойно и без резких движений, более удобный в общении, надежда и упование родителя. Ищущий внимания интроверт – обычно родительская проблема, зачастую неприятная и как бы не совсем приличная в разговорах с посторонними. Его не то чтобы стыдятся, но задвигают на задний план.

С моей точки зрения, Кольцо ударило Фарамира по самому уязвимому месту – той самой многолетней душевной ране, предложив возможность стать тем самым первым, любимым, обласканным, оцененным по достоинству. Он станет спасителем Гондора – то, что не удалось ни Денэтору, ни Боромиру. Он покажет себя – и докажет, что может быть сыном своего отца. Может быть, даже, он сумеет не то чтобы заменить Боромира – но хотя бы стать в глазах отца достойным брата.

Когда Фарамир отпускает в Осгилиате Фродо, тому кажется, что Фарамир жертвует для него жизнью. Все еще хуже. Это последнее и самое непростительное прегрешение Фарамира. К его ужасной двойной вине – 1) он не Боромир и 2) он не погиб вместо Боромира – прибавляется теперь вина третья, в общем, вполне реальная. Если бы он Кольцо принес, все-таки, наверное, стал бы если и не любимым, то вроде как признанным сыном…

Окончательное крушение надежды на любовь отца для Фарамира хуже и страшнее, чем возможность гибели в штрафбате на переднем крае или даже официальной казни. Любое наказание есть лишь следствие, логическое продолжение этой многолетней безнадежной коллизии. Так что к Денэтору он, конечно, пойдет как на эшафот". (с) Anna, ХА.

В «Возвращении Короля» самая сильная сцена Фарамира – тот самый эшафот. И казнь.
Присяга Пиппина. За верность – любовью, за доблесть – наградой, за предательство – отмщением. Прошу прощения, если не дословно – память девичья, точнее не запомнила. Любовь за верность… Видимо, не всем. Отмщение за предательство – в данном случае, обращено к конкретному человеку. И Фарамир, и Денэтор, и даже Пиппин понимают – к кому.