[Elvenstar]

Порой всплывает утверждение, что в Легендариуме Толкина преобладает ”нордизм“ и ”господство белой расы", но это заблуждение.

Дж. Р. Р. Толкин писал рассказы, которые были северными и северо-западноевропейскими по своему происхождению и этосу. Он хотел написать мифологию, которая символизировала бы всё, что было потеряно в древнем прошлом, когда Европа стала христианской. Его рассказы в значительной степени представляют собой слияние мифологий и древних европейских традиций и культур с Британских островов, древней Германии и Скандинавии вплоть до Финляндии и Прибалтики. Он создал великий мифологический эпос, которого не было в тех культурах.

У греков есть "Иллиада" и "Одиссея", у индийцев - "Махабхарата", у римлян - "Энеида" и "сказания о Ромуле и Реме", у месопотамцев - "эпос о Гильгамеше", и, конечно же, у евреев - "Тора". У людей нордического, балтийского, германского и англосаксонского происхождения теперь есть "Сильмариллион" и "Властелин колец".

фрагмент из письма Толкина №131.

Впрочем, в вопросах мифа и волшебной сказки я не «сведущ»{Хотя думал о них немало. — Прим. авт.}, ибо в таких вещах (насколько я с ними знаком) я неизменно искал некое содержание, нечто определенного настроя и тона, а не просто знание. Кроме того, — и здесь, надеюсь, слова мои не прозвучат совсем уж абсурдно — меня с самых юных лет огорчала нищета моей любимой родины: у нее нет собственных преданий (связанных с ее языком и почвой), во всяком случае того качества, что я искал и находил (в качестве составляющей части) в легендах других земель. Есть эпос греческий и кельтский, романский, германский, скандинавский и финский (последний произвел на меня сильнейшее впечатление); но ровным счетом ничего английского, кроме дешевых изданий народных сказок. Разумеется, был и есть обширный артуровский мир, но при всей его величественности он не вполне прижился, ассоциируется с почвой Британии, но не Англии; и не заменяет того, чего, на мой взгляд, недостает. Во-первых, его «фэери»-составляющая слишком уж обильна и фантастична, слишком непоследовательна и слишком повторяется. Во-вторых, что более важно: артуриана не только связана с христианством, но также явным образом его в себе содержит.
В силу причин, в которые я вдаваться не буду, это мне кажется пагубным. Миф и волшебная сказка должны, как любое искусство, отражать и содержать в растворенном состоянии элементы моральной и религиозной истины (или заблуждения), но только не эксплицитно, не в известной форме первичного «реального» мира. (Я говорю, конечно же, о нынешней нашей ситуации, а вовсе не о древних, языческих, дохристианских днях. И я не стану повторять того, что попытался высказать в своем эссе, которое вы уже читали.) Только не смейтесь! Но некогда (с тех пор самонадеянности у меня поубавилось) я задумал создать цикл более-менее связанных между собою легенд – от преданий глобального, космогонического масштаба до романтической волшебной сказки; так, чтобы более значительные основывались на меньших в соприкосновении своем с землей, а меньшие обретали великолепие на столь обширном фоне; цикл, который я мог бы посвятить просто стране моей, Англии. Ему должны быть присущи желанные мне тон и свойства: нечто холодное и ясное, что дышит нашим «воздухом» (климат и почва северо-запада, под коими я разумею Британию и ближайшие к ней области Европы, не Италию и не Элладу, и уж конечно, не Восток); обладая (если бы я только сумел этого достичь) той волшебной, неуловимой красотой, которую некоторые называют кельтской (хотя в подлинных произведениях древних кельтов она встречается редко), эти легенды должны быть «возвышенны», очищены от всего грубого и непристойного и соответствовать более зрелому уму земли, издревле проникнутой поэзией. Одни легенды я бы представил полностью, но многие наметил бы только схематически, как часть общего замысла. Циклы должны быть объединены в некое грандиозное целое – и, однако, оставлять место для других умов и рук, для которых орудиями являются краски, музыка, драма. Вот абсурд!

Разумеется, сей самонадеянный замысел сформировался не сразу. Сперва были просто истории. Они возникали в моем сознании как некая «данность», и по мере того, как они являлись мне по отдельности, укреплялись и связи. Захватывающий, хотя и то и дело прерываемый труд (тем более что, даже не говоря о делах насущных, разум порою устремлялся к противоположному полюсу и сосредотачивался на лингвистике); и однако ж мною всегда владело чувство, будто я записываю нечто, уже где-то, там, «существующее», а вовсе не «выдумываю». ..."
 

Автоматически приписывать расизм, нацизм или какую-либо другую недоброжелательность вещам, которые являются чисто североевропейскими или “белыми” просто потому, что они являются североевропейскими или “белыми", интеллектуально нечестно и крайне несправедливо. Это как если бы просто быть Северным европейцем и утверждать, что идентичность была каким-то морально отталкивающим актом. Ни одна другая раса или культура в мире не придерживается таких нелепых стандартов, и неприлично приписывать такую бессмыслицу сочинениям Дж. Р. Р. Толкина; чьи истории о мужестве, доброте и добродетели универсальны, независимо от того, с какой расой или культурой читатель отождествляет себя.