[Лассэланта]

Опаздываю с ложкой к обеду, конечно, но всё же напишу, так как изначально принадлежу к категории людей, которые читают предисловия, послесловия и форзацы — во-первых, потому что может попасться что-то остро интересное, во-вторых, потому что там вообще есть новая информация, и в-третьих, потому что это можно читать.

В издании HarperCollins присутствуют Note on the text 1993 года (где изложена история публикаций), а также авторское предисловие ко второму изданию и, само собой, Пролог, включающий 4 части и Note on the Shire Records.

В книге «Хранители» («Радуга», 1991, перевод В.Муравьева и А.Кистяковского) авторского предисловия нет — есть только «Предыстория», написанная Муравьевым, и, помнится, она мне очень понравилась, в том числе как текст. И огромное впечатление произвела ссылка на высказывание лорда Бертрана Рассела: почем мы знаем, вдруг столы за нашей спиной превращаются в кенгуру? Всё - ключ попал в замочную скважину: это было так близко моему мироощущению и представлениям о доле чудесного в быту, что это (постороннее, по сути) замечание на первой странице сразу вызвало доверие: пишет кто-то понимающий.

В Прологе здесь нету Note on the Shire Records и перевод местами напоминает вольный пересказ, однако меня в этой версии перевода подкупает стилистическая цельность: Муравьев выбрал тон поветвования — и выдержал его даже в мелочах.

В книге «Братство Кольца» («Северо-Запад», 1992, перевод Н.Григорьевой и В.Грушецкого») никаких предисловий нет — сразу идет Пролог. В котором, увы, неточностей не меньше, чем у Муравьева, а с единством стиля, по-моему, дела обстоят хуже, хотя то, что есть, по звучанию, как мне кажется, ближе к Толкину. И — здесь есть раздел «О летописях Шира».

Оранжевый "кирпич" издательства «Азбука» (2000, другой перевод Н.Григорьевой и В.Грушецкого): предисловий по-прежнему нет, состав Пролога — тот же, что и в издании "Северо-Запада".

В книге «Содружество Кольца» («Амфора», 2000, перевод М.Каменкович и В.Каррик) есть предисловие английского издателя (Райнера Анвина), комментиующего выход полного перевода «ВК» на русский, и предисловие переводчиков. В Прологе наличествуют все необходимые части, хотя «Заметки о сельских хрониках» ошибочно названы 5-й частью Пролога: у Толкина они стоят особняком. Я (субъективно) не люблю этот перевод: местами он точнее, чем два предыдущих, местами - не менее, а то и более неверен, но вот атмосфера здесь (для меня) самая «неправильная»: такое ощущение, будто читаешь пересказ в формате "близко к тексту".

В книге «Хранители Кольца» («АСТ Фолио», 2002, перевод А.Немировой) есть предисловие переводчика и авторское (?) предисловие к трилогии «Властелин Колец» (очень коротенькое — может, к первому изданию?). Структура Пролога слегка изменена (часть текста вынесена как бы в предисловие к первой части «О хоббитах»). Перевод... трогательно-любительский, на мой взгляд. Очень чувствуется увлеченность и любовь переводчика к оригиналу, но результат местами озадачивает.

А теперь к содержанию и впечатлениям.

Сообщение от TheHutt

О трубочном зелье

"...называемой ими "трубочное зелье" или "травка", по-видимому, разновидности Nicotiana." (which they called pipe-weed or leaf, a variety probably of Nicotiana.)

Здесь мой глаз цепляет не столько слово "травка", которое теперь обрело совсем другой окрас, нежели в 1982 году, а использование латинского слова Nicotiana, обозначающего табачные растения. Латынь внутри Легендариума смотрится как-то... странно.

Учитывая, что Толкин писал: "Театр моей истории - наша земля, но исторический период - воображаемый", - мне кажется, латынь вполне уместна: ведь это (про Nicotiana) "внешний" комментарий, написанный как бы через много-много лет после того, как события книги имели место.

В этот раз почему-то бросилось в глаза название летнего солнцестояния у хоббитов - the Lithe: у кельтов соответствующий праздник назывался Litha (лита).

Еще внезапно зацепилась взглядом за словосочетание Reunited Kingdom в контексте очевидной смысловой связи с United Kingdom нашего мира: из-за букета ассоциаций возникла мысль, что заданная идея объединения-после-раздобленности является указанием на более поздний период и, в известной степени, на некий упорядоченный "золотой век", наступивший после периода неопределенности и разобщенности, в свою очередь последовавшего за предыдущим периодом стабильности.