Ранним утром у Большого дома остановился серый минивэн — так тихо, как только мог. Дверь медленно приоткрылась, сначала выпустив наружу симпатичную длинную ногу в фирменной берце, вслед за которой невидимым толчком образовалось и остальное тело... К затылку обладателя завидных ног был приставлен пистолет.
— Шагай, — Миллер был искренне серьёзен, а на лице Отто Ганса, напротив, читался еле сдерживаемый смех.
— Слушай, зачем этот спектакль, все давным-давно знают, что я хороший!
— Вот и оправдывай, — Дэн несильно подтолкнул приятеля, — она скоро проснётся, а у нас ничего не готово.
Фыркая в ответ, Отто открыл кузов, и взорам возможных тайных наблюдателей из окон Большого дома открылись ровные ряды ящиков с апельсинами, которые мужчины стали аккуратно выгружать.
— Смотри не ляпни, что мы их в Ронде брали, — Миллер по-прежнему был серьёзен, — ей теперь только севильские подавай.
— Да ей и в голову не придёт спрашивать, они ж все одина…
Отто растерянно замолчал. Апельсин на ладони украшала яркая наклейка с профилем Гектора с надписью по-английски «Цитрусы Де-Джин».
Миллер понял, что они на грани провала, но выяснять отношения было некогда.
— Заноси обратно! Будем отклеивать.
Славик, дорогой ты наш! С Днём Рождения!
Эти апельсины - по твою душу:
пусть жизнь будет яркой, как солнечные плоды Севильи,
и прямой, как улицы Берлина!
Желаю тебе однажды туда вернуться!
[img]