[Анна]

Да, действительно, давно я здесь не была. И большое спасибо, Tivien, что вы меня устыдили.
У меня тут несколько соображений насчет Эовин получилось - с попыткой прогноза на RoTK. Не знаю, насколько будет кому-то интересно. Я так полагаю, сейчас время отлива - все ждут, все нервничают, ТТ обсуждать надоело, а RoTK никак не выходит...

Как водится – 1. Краткая предыстория вопроса, или Я вас попрошу птичку нашу не обижать.

Время назад пришло мне на мыло письмо, довольно злобное и довольно жалобное, а также сильно безграмотное. Автора не знаю. Склонна думать, что женского пола и довольно молода. Из-за чего вообще сыр-бор: в оном послании меня, перетрогавшую немытыми лапами чуть ли не всех героев ВК, добром попросили не касаться светлого образа Эовин. Собралась я уже благополучно заткнуться до выхода чего-нибудь новенького – но от такого предложения, конечно, отказаться сил не нашлось. Тем более, что предложенная в письме концепция светлого роханского образа по-своему вполне логична и непротиворечива внутренне.

Эовин любит Арагорна, и только Арагорна, всю свою жизнь. Иначе быть не может, потому что иначе она была бы недостойна себя самой. Потеряв надежду на ответное чувство, влюбленная максималистка предпринимает попытку самоубийства чужими руками, отправляясь инкогнито на войну в мужском доспехе. Это естественный и необходимый поступок, так как униженная отвержением своей любви девушка только таким образом может сохранить уважение к себе.

Пришибив назгульего короля и благополучно пройдя через грань смерти (последнее определение целиком на совести автора концепции), Эовин вроде как оправдалась перед собою, поскольку сделала что могла, а если высшие силы оставили ее в живых – это их, высших сил, дело. Долг по самоубийствам выполнен, и разумная девушка теперь имеет полное право разумно устроить свою жизнь. Что она и делает, выйдя за кстати подвернувшегося Фарамира, который – как-никак – после Арагорна второй человек в Гондоре. То есть материально, видимо, обеспечен. Хотя – после Арагорна он все ж таки не орел (да и кто после него орел?), особенно в фильме, где злой Джексон лишил Фарамира свойственного тому в книге нордического и стойкого характера и сделал из него не то садиста, не то невропата, не то мрачного садиста-невропата.

По отношению к разумно приобретенному невропатическому мрачному мужу Эовин добросовестна, но ее, так сказать, всегда манит звезда несбывшейся любви. Так что в мир иной она отходит с именем Арагорна на устах (источник информации не указан).

Резюме: самым большим несчастьем в жизни Эовин явился неудачный выбор объекта любви. Из ситуации она вроде как с большими усилиями вышла достойно по всем пунктам, но жизнь себе испортила непоправимо, и потому, как Мастер у Булгакова, заслужила всего лишь покой, но не свет.

2. Жизнь до Арагорна, или Девушка ждет.

Я люблю науку генетику, потому что, чем больше живу, тем лучше понимаю: все мы дети своих родителей, сестры своих братьев, правнуки своих пращуров. И болеем мы тем же, и личностные особенности у нас – особенно с годами – начинают проявляться те же самые…
Так что начнем с родни.

Если в братьях – гривастый, харизматический, властный Эомер, зажигающийся без спички, естественно ожидать от Эовин, помимо густых светлых волос, тех же качеств, хотя и смягченных не то женственностью, не то «жизнью в клетке». И врожденная способность вести людей за собой обязательно будет присутствовать, и стремление к выяснению отношений в упоении боя, а не путем длинных дворцовых интриг. Только одним качеством обязательно будет больше – Эовин, в отличие от Эомера, привычно сдерживать проявления своих чувств. Это не значит, что там, внутри, этих чувств меньше. Напротив – та же буря, такая же жажда жизни, тот же внезапно закипающий гнев – так же быстро затухающий при встрече со спокойной вежливостью. И, конечно, то же инстинктивное и неистребимое благородство.

Пожалуй, для понимания ситуации следует представить себе влюбленного Эомера и тот… эээ… каскад? водопад? цунами? короче, то количество и качество чувств, которое он обрушит на объект любви. Зрелище должно быть чрезвычайно впечатляющим. И слегка страшноватым.

Так вот, то, на что потенциально способен Эомер, бушует, полагаю я, в душе Эовин – чувство ждет своего часа и ищет объект. Только бушует скрыто, под пресловутой маской холодной ранней весны – а поиски объекта затруднены высокими требованиями к оному.

Здесь сказывается воспитание. Потому что, как говаривали на Руси, для Эовин «в отца место» - Теоден. Там есть и харизма, и жажда жизни, и властность, и гнев закипает не менее бурно и быстро, чем у племянника – но свои чувства Теоден умеет скрывать и проявления их соразмерять с необходимостью момента. Его обязывает тяжесть власти. А, кроме того, природный ум и проницательность отточены жестокой необходимостью – быстрая и правильная оценка людей при его работе есть вещь первостепенной важности. Вероятно, Теодреда отец учил именно этому – но, несомненно, учил он этому и Эовин.

Собственно, она зажата в тисках: природа не терпит пустоты, любви хочется, да и пришло уже для нее время – но существует еще такая вещь, как разум. И трезвая оценка людей и событий.

Любовь к Теодреду – это, несомненно, любовь к брату, такому же, как Эомер, близкому, любимому, родному… брат, но не возлюбленный.

Что, собственно, остается?
Остается Грима.

Вот о чем я жалею, так это о том, что в фильме его превратили в мучнисто-бледного горбатого злодея, лишенного какой бы то ни было внешней привлекательности. Это при том, что Дуриф отличный актер, и когда он кружит вокруг Эовин, как коршун, с замирающим шепотом и горящим взором, о принципиально асексуальном впечатлении от него как-то подзабываешь. Хотя бы на время.

Похоже, на какой-то момент об этом забывает и Эовин. А может быть, это еще и потому, что она очень одинока. Одиночество вообще делает с людьми страшные вещи, особенно в молодости. К тому же, как ни крути, а Грима человек умный и многое понимает. Правда, свое понимание он использует довольно хищно, вроде как вскрывает душу Эовин наподобие консервной банки. Хочешь – не хочешь, а я тебя понимаю, даже то, что ты от всех прячешь. И вот с тем и оставайся.

В такие отчаянные и предельно одинокие минуты девушки, ищущие любви, делают вещи, за которые им потом бывает стыдно. Видимо, единственный шанс Гримы добиться Эовин – не физически, а морально – может быть реализован именно сейчас. Или не реализован. Короче, кости брошены. Сдайся ему Эовин сейчас – и потом она останется с ним из гордости, никому не признаваясь в том, что ошиблась… или же, возможно, все-таки головой в ближайшую речку. Потому что такое простить себе ой как трудно.

В какой-то момент она, кстати, почти сдается. Когда закрывает глаза и молча слушает его шепот, кожей чувствуя, как он кружит рядом…

А спасение приходит все-таки от разума. Все-таки – ура, быть умной девушкой хорошо, и пусть меня не пытаются убеждать в обратном. Разум, как выясняется, способен уберечь душу и плоть от гигантских ошибок.

Грима необратимо проиграл. Момент не повторится. Когда Эовин выбегает из дворца, мне по ее пластике всегда кажется, что она словно пытается освободиться от налипшей паутины. Еще и потому подставляет лицо ветру – хочет очиститься.
Но сколько же можно ждать?
Нет, Толкиен все-таки добрый автор. А Джексон добрый режиссер.