I saw the light fade from the sky
On the wind I heard a sigh
As the snowflakes cover my fallen brothers
I will say this last goodbye
©
Вернувшись после предпоказного просмотра, я никак не могла взять в толк: что это было и какой эффект оно произвело на меня. Нутро терзали до того диаметрально противоречивые чувства, что я оставила всего несколько абзацев впечатлений, решив непременно пересмотреть и тогда уже сделать выводы. Не прогадала: фильм, выражаясь языком прогрессивной молодёжи, буквально размазал. Я, канонист с двадцатилетним стажем, кто, периодически сцеживая яд, желает Пи Джею всех «благ» в лице феанорингов, наби́гнувших на его бренные творческие земли, кто фыркает на «Пустошь» и кошкой выгибается от сего творения до сих пор – так вот я со всей ответственностью заявляю, что фильм вышел классный
Да, в нём есть ляпы. Да, есть провисания сюжета. Да, есть даже квинтэссенции сценаристского маразма, что я в приступе фэйспалма рукой отбила себе на челе длань Сарумана. Но это, право, такие мелочи… Впрочем, обо всём по порядку.
...
Помнится, после выхода второй части франшизы был у нас с
Магом диалог на тему, достоин ли Ричард Армитидж получения Оскара. И если в прошлый раз я ставила сей факт под сомнение, то сейчас готова выйти с транспарантом и требовать для Ричарда не одну статуэтку, а три: за игру взглядом, за игру голосом и за игру в целом. А заодно и премию Лоуренса Оливье за «The Crucible»
Роль Торина заметно добавила актёру седины, но оно того стоило. Ему веришь от первого слова до последнего вздоха, ругаешь за неуёмную гордыню и восхищаешься мужеством в преодолении одержимости властью, падаешь вместе с ним с высоты героического величия и фениксом возрождаешься навстречу последнему подвигу. Тем, кто смотрел фильм в формате 3D и(ли) 3D HFR, советую пожертвовать качеством и оценить прелесть оригинальной дорожки: разница в восприятии происходящего будет колоссальной. При всём уважении к великому и могучему русскому языку, но он и на треть не передаёт ту глубину речевых изысканий, которую Ричард вложил в своего протагониста. Покуда Бард пытается помочь всем, Торин, обособившись от отряда, с маниакальным вожделением смотрит на врата Эребора. Всё, что занимает его мысли в этот момент, - это сокровища горы, которые в скором времени займут и его душу. Первичные бормотание полушёпотом и небрежная отстранённость перерастают в тон, не терпящий возражений, и уверенное командование, а затем скатываются в звериный рык и нарочитую демонстрацию доминирующего превосходства. Он уже не тот гном, способный пожертвовать мечом во спасение эльфийского мальчишки и готовый в одиночку защищать товарищей от своры клятых врагов. Нет! Теперь он не даст ничего: ни помощи бедствующим, ни единой монеты, даже при условии, что всё это в определенной доле было обещано эсгаротцам ранее. Отныне Торин полноправный властитель, который даже родных племянников встречает не по-родственному, а с королевским высокомерием. Надев на себя корону и облачившись в золотые доспехи, он замкнулся душой исключительно на сокровищах и их максиме – Аркенстоне, приказывая гномам без устали ворошить богатства в поисках заветного камня. Герой то понижает тембр до сопоставимого с клинком холодного отчуждения, то взрывается рычанием с характерными драконьими нотками – браво тому, насколько филигранно Ричард владеет голосом, показывая подчас малейшие полутона. Кажется, что Торин преступил пункт невозвращиения, но он видит желудь в руках Бильбо, обычный маленький жёлудь – как некий символ ещё не осквернённого золотом прошлого – и на мгновение вновь становится собой. С глаз будто спадает пелена, и он начинает видеть вещи не такими, как хочет видеть, а такими, какие они есть на самом деле. И мы видим неподдельную радость, видим мягкую улыбку и понимаем, что не всё еще потеряно. Это ощущение подтверждается во время диалога Торина с Двалином, когда первый какой-то остающейся свободной от безумия частью сознания (или сердца) осознаёт, что способен убить лучшего друга, и просит того удалиться во избежание тяжких телесных с отягчающими моральными. Апофеозом внутренней борьбы героя становится сцена в тронном зале, где Торин, отождествляемый со Смаугом (эффект драконьего силуэта великолепен!!!), мечется между добром и злом, точно загнанный в угол зверь, но в итоге выходит к свету. И пусть появление в лучах солнца при включённом фене определённо выглядело пафосно, но именно здесь и сейчас оно было уместно, равно как и были уместны снятые гномами доспехи, чтобы показать: они снова едины, снова команда, и снова Торин ведёт их в бой.
Признаюсь, я не фанат батальных сцен, но БПВ мне понравилась и в первую очередь своим разнообразием. Был в ней и уместный юмор, и неуместный кунфуизм, и абсолютно каноничный финал. Я, конечно, ждала от Пи Джея трагеди, правда, в отношении Торина, но чтобы Фили?! И чтобы ТАК?!! Его смерть меня одновременно поразила и возмутила. Да, с одной стороны, на войне как на войне, и тем она страшна, что одномоментно забирает жизни у молодых и достойных, но старший племяш быть агнцем для публичного заклания не заслужил. По сравнению с предыдущими частями фильма Фили … возмужал что ли, вырос. Не знаю, как объяснить свои ощущения, но при взгляде на него становилось ясно: это наследник, причём не по праву, а по характеру. Он был сдержан, второй раз вошёл в конфронтацию с дядей, когда не подчинился приказу сбросить хоббита со стены, был удостоен звания одного из лучших воинов, и чтобы вот так попасться…
Теоретически можно понять, зачем сценаристы придумали вылазку племянников на Вороний пик: их туда посылает Торин, а значит, драма detected. Но в то же время выставить Торина – прошедшего через мясорубку вояку – недальновидным командиром, который не просёк ситуацию и послал самых дорогих на верную смерть… Нипращу! >.< И не успокоюсь по поводу того, как его быстро все забыли, побежав квитаться с Азогом. У Кили хоть фатальная романтика удалась, а посему его кончина, по крайней мере, оправдана.
Своего отношения к межвидовой любовной истории я не изменила: как от таковой мне от неё ни горячо, ни холодно. Да, эпизод с передачей материнского камня довольно мил, но долгие взоры перед смертью и горькие слёзы расставания длиною в жизнь – это такая штамповка, что захотелось пожевать кактус. А вот смерть Торина, которую, как я боялась, превратят в розовые сопли с привкусом полония, напротив, была душевыворачивающей за счёт лаконичности и простоты. Ни больше, ни меньше: настоящее крещендо! Эффектное закрытие гештальта с Оркристом, танцы на льду и даже кадры «Дельфин и русалка» – они меркнут по сравнению с последней сценой, в которой было одновременно сказано так мало и так много. Клянусь, я держалась до последнего, но когда всё, и ты понимаешь, что всё, а Бильбо всё еще ВЕРИТ и произносит: «Торин, орлы прилетели». Разревелась, как ребенок, понимающий, что не все сказки одинаково детские и не во всяком детстве есть место сказке.
Бильбо шикарен весь: в каждой реплике, в каждом движении, в каждом мотиве. И пускай у него не так много экранного времени, но всё равно понимаешь: главный герой именно он, тот, кто по инерции был втянут в конфликт и кто теперь должен и сам из него выпутаться, и друзьям помочь. В фильме причина, по которой он передает Аркенстон, явно обозначена: хоббит понимает, что камень окончательно сведёт Торина с ума, поэтому передает его третьим лицам. И Бильбо нисколько не боится гномьего гнева, ибо верит другу, доверяет ему и хочет спасти. Он, житель Шира, ни разу не вовлечённый во властные хитросплетения, судит по себе, по реалиям своей жизни, поэтому и надеется, что обмен реликвия-золото увенчается успехом. И надеется на благоразумие всех присутствующих, на то, что худой мир окажется лучше доброй войны. Моменты, когда Фримен ведёт носом и гримасничает, создавали то самое ощущение лёгкости, как в «НП». Его юмор добрый в отличие от того же юмора на грани пошлости от Альфрида. Как было приятно вернуться в Хоббитанию, порадоваться изъятым у Лобелии ложечкам и посмаковать момент возвращения материнского портрета на его законное место: туда, где Туковский авантюризм находится бок о бок с Бэггинсовой рассудительностью. Ну, и «Он был мой друг». Не защемило, а резануло. И даже закольцовка с «ВК» не сгладила ту светлую горечь, которая от вышеупомянутого «был» осталась на душе.
...
Путешествие хоббита завершено. Бильбо дома, ложечки в буфете, а кольцо в кармане. Но мы-то знаем...
