[Анна]

Я человек дисциплинированный, поэтому долго и старательно перебирала сцены в БК и ТТ одну за одной. Без особого эффекта. Не нашла, где Фродо «лелеет свои личные рефлексии», даже если это и не в ущерб кому-нибудь другому, а просто так, валяясь на солнышке. Проще, наверное, будет сдаться и вежливо попросить указать конкретную сцену, где что-нибудь такое имеет место. Потому что у меня-то совершенно четкое ощущение, что весь первый фильм Фродо с момента «What must I do?» ничего в себе не лелеет, а борется с собой буквально не на жизнь, а на смерть.

Конечно, он боится, как всякий нормальный человек. Он страшно боится боли, смерти, одиночества, но больше всего – тьмы, которая у него впереди. Потому что (Cath, это опять наш старый спор, ты уж прости, я неисправима…) даже если он на Совете в Ривенделле еще не понимает умом, чем заплатит за свой квест, то подсознательно чувствует всю безысходность ситуации совершенно определенно. Это похоже на то, как относится к Фродо Сэм. Он восхищается подвигом Фродо – и ведь знает с Ривенделла, что Фродо герой, что подвиг самый что ни на есть настоящий; а вот, так сказать, вывести в сознание и сформулировать, в чем именно дело, сумеет много-много позже. Может, в Осгилиате, может, даже на Кирит-Унгол. В том и дело, что Фродо знает, какова будет цена – даже если как бы не знает и, главное, не хочет знать.

Все остальные знакомы с Кольцом пусть и не понаслышке, но не так, как он – жестоко конкретно. Это Сэм может питать какие-то иллюзии насчет того, что Фродо сможет с Кольцом справиться. Сам Фродо знает с самого начала, с первой встречи с назгулом, что он слабее. Со временем будут все новые и новые доказательства того, насколько в действительности он слабее. Вплоть до Осгилиата – все-таки он там воробьишка, попавший в машину, которая его сокрушает абсолютно беспощадно, даже не замедлив обороты…

Я думаю, он догадывается, что борьба абсолютно безнадежна, что он все равно проиграет, как ни сопротивляйся. Так что не до личных рефлексий тут. Кроме одной-единственной темы – он должен. Несмотря ни на что. То, что происходит с Арагорном в Хельмовом Ущелье – безысходность, отчаяние, перспектива напрасной гибели, решение стоять до конца и, наконец, то, что Серая Коала называет «северным мужеством» - Фродо чувствует постоянно. Он как бы все время живет в том вечере перед надвигающейся грозой, на тех самых ступеньках, только у него нет даже невеселого утешения физической разрядки – взять меч, драться, хотя бы погибнуть не зря, взяв с собой десяток орков. И рассвет все не наступает и не наступает. И не наступит. Он идет в тьму и в ночь к Ородруину. Был такой вполне приличный фильм, где плохие полицейские тащат героя в пыточную, он хорошо знает, что оттуда живым не выйдет, и все-таки кричит им: да отпустите вы, я пойду сам. И Фродо вот так – своими ногами – идет в свою личную пыточную.

По-моему, он не то чтобы победил свой страх, но научился с ним справляться, и когда он прыгает в лодку, чтобы уйти в одиночку в Мордор и говорит тихо, спокойно и жестко: «Нет, Сэм», - это перелом, после которого он уже ни разу не поддастся страху. Хотя вовсе не перестанет его испытывать.

Дальше начинается ТТ, и акцент уже другой – на отношениях Фродо с людьми. Сэм, Горлум, Фарамир. Вот в таком порядке. И ко всем Фродо испытывает то, что можно назвать жалостью. А можно – пониманием. А можно еще милосердием. Но в любом случае, как ни называй, не вижу здесь ничего сладкого и ничего жалостливого. От такого милосердия, простите, становится зябко и хочется этак… поежиться. Очень уж оно у Фродо суровое. Жесткое. Без никакого слюнявчика.

Я прошу прощения – не люблю повторяться, но мы уже подробно обсуждали и формулировали это на ХХ, и этими формулировками я и воспользуюсь.

Мир Толкиена устроен на самом деле почти так же, как жизнь: каждый получает свыше не то, что, как он думает, ему нужно - а то, что ему необходимо на самом деле. Человек считает, что хочет вина и песен – а ему даются пожар, несчастная любовь, сопливые дети и большое-большое количество работы. И вместо ленивого трутня с вялой душонкой получается нормальный и изредка даже счастливый человек. Даже если шкура и в шрамах.

Так вот у Фродо чем дальше, тем больше в его милосердии проступает именно что-то сходное.

Ну, например. Вместо того, чтобы гладить бедненького Горлумса по лысой головке, проливать с ним слезы и засовывать ему в рот вкусненькую рыбсу, Фродо его откровенно и жестко заставляет работать над собой, драться со своей худшей половиной, в книге еще и лембасы предлагает - правда, не настаивает. Короче, отнюдь не сюсюкает, а задает ему один за другим очень тяжелые духовные уроки.

И мало того, что Горлум Фродо верит и чем дальше, тем больше начинает любить, он еще и на какое-то время оказывается способным довольно высоко подняться в моральном отношении. Да, на высотах духа он весьма недолго удержался, но ведь было - и, собственно, именно Фродо его на эти самые высоты безжалостно затянул. И пусть в меня бросит камень тот, кто считает, что Горлуму по большому-то счету нужно было не духовно расти, а кушать побольше свежего протеина. Если бы Фродо Горлума просто сладенько жалел за тяжелую длительную жизнь под гнетом Кольца на сыроедении, не дошли бы хоббиты даже до Итилиена, не то что до Кирит-Унгола, а были бы, как и подобает слабовольным слизнякам, загрызены во сне и съедены где-нибудь под Моранноном. Потому что подобное жаление воспринимается горлумами обыкновенными прежде всего как сигнал о слабости и глупости жалеющего.

Вместо того, чтобы ежечасно благодарить Сэма за то, что он пошел в Мордор, проливать у него на плече сладкие слезы и бормотать: «Ты прав, Сэм, о, как ты прав, мой единственный, бесценный и любимый друг! Не покидай меня в моем одиноком путешествии…» - или что-то типа того, Фродо Сэма строит, с ним ссорится, нарывается на оскорбления, мучается, замыкается в своем одиночестве – и все для того, чтобы Сэм понял или хоть начал понимать, что есть милосердие, и что такое возвращение достоинства сломленному человеку, и еще там много чего по списку…

А как просто было бы посочувствовать Фарамиру, присесть с ним у камина, рассказать пару баек о незабвенном Боромире, поплакать вместе над судьбой усопшего – глядишь, и не было бы больше чем половины итилиенских неприятностей. Так нет же, Фродо зачем-то надо, чтобы сын гондорского наместника своим умом дошел до мысли, что не один Гондор есть в Средиземье, и то, что выглядит как предательство Гондора, может на самом деле спасти пусть не Гондор, но другие страны…

Нет, мало этому странному Фродо, что с ним пошли / его не съели / его отпустили, ему надо почему-то и зачем-то, чтобы все окружающие над собой работали. Да так, что пух и перья летят, а также души почему-то кровоточат, вы уж простите за пафос…

Не думаю, чтобы Фродо занимался этой довольно жестокой, но очень полезной для дела (и, в конечном счете, для всех троих воспитуемых) деятельностью только из любви к процессу. По-моему, это как раз результат понимания и милосердия. Только это понимание и милосердие человека очень высокого духовного уровня. Который знает, что действительно надо Сэму – чтобы поумнеть, Горлуму – чтобы спастись, Фарамиру – чтобы стать по-настоящему готовым к власти. И смерти. И любви.

А на десерт, так сказать, пара слов по поводу кажущейся кротости и не-мужественности тихого, пушистого, голубоглазого мистера Бэггинса. Ну давайте же посмотрим на факты, а? Если кто-то мешал его миссии, он не то что ни разу не смолчал в тряпочку – напротив, не было случая, чтобы не настоял на своем. А нередко и посылал – тихо, вежливо и убедительно, но такою твердою рукою, независимо от расы, размера и вооруженности собеседника… просто залюбуешься.

Мы тут с Bell как-то составили приблизительный список, так сказать, выстроенных. Частью по книге, частью по фильму. Солянка сборная, но такая… очень уж убедительная. И весьма ужасающая. Судите сами.

Начиная со второй главы - нахальный пацан из собственного подвала. Лобелия. Пиппин - с применением физических методов воздействия. Привратник в Бри. Арагорн там же. Назгул на Амон-Сул. Вся Девятка на Броде. Боромир. Фарамир. Сэм – неоднократно. С Горлумом разбирается только так, "тихо и сурово". Очистка Шира - вообще типа кто кого арестовал… А еще в разное время он построил Галадриэль, Сарумана и весь Совет у Элронда, всех сразу скопом, чтобы никому было не обидно. В общем, без никакой оглядки на чины и звания. Короче, кому только не пришлось при встрече с обманчиво кротким мистером Бэггинсом "брызнуть стружкой из-под оселка небес"…

И вообще, процесс общения с Фродо Бэггинсом чем дальше, тем больше вещь небезопасная для душевного спокойствия. Он вроде той дорожки, что, как Бильбо говорил, цап за ноги – и утащила к какой-нибудь горе, не успеешь оглянуться. Вот так же и тут: мешается под ногами какой-то жалкий и мелкий, а через полчаса ты чувствуешь себя выстроенным, просвеченным рентгеновскими лучами, устыженным своих недостатков, просвещенным и сурово направленным на путь истинный…

Я – честное слово – знаю сама, что вышло длинно. Тем не менее, полагаю, что в данном случае длинноты оправданы. Потому что вроде бы у меня получилось ответить на Ваш глобальный вопрос, Sam, о том, почему именно такую жалость, как у Фродо, я приняла близко к сердцу и почему именно такой Фродо вызвал у меня глубокое сопереживание. А то и впрямь – впору было подивиться, чего это я съехала с катушек и начала жалеть влюбленного в себя безвольного рефлексанта. Так, однако, недалеко докатиться до бесплатной раздачи морфина тем больным, кому лучше всего поможет хорошая моральная клизма. Но теперь я знаю твердо, что в этом плане моим больным морфин не обломится. С чем себя и поздравляю.