[Анна]

2.7. Отец и наместник

Денэтор очень похож на Боромира, когда смеется. И он очень похож на Фарамира, когда серьезен. Потрясающий кастинг. Отличный актер... кстати, он не играет неприязнь к Фарамиру. Он играет любовь к Фарамиру. Он вообще не столько с него шкуру спускает, сколько с себя самого. Такое ощущение, когда он на младшего смотрит, что он видит в нем, таком похожем на отца, прежде всего себя, юного идеалиста, белого, пушистого, верного идеалам... а потом свалилось вот это правление, искорежило душу, и теперь надо уже быть верным долгу. И, по-моему, Денэтору кажется, что если он не вынес и не сумел спасти Гондор, хотя пожертвовал для этого буквально душой, то и Фарамир тоже не выдержит.

И что самое потрясающее, именно так и есть. Фарамир действительно начинает после смерти Боромира становиться все более Денэтором. А Боромир - другой, светлый, у Денэтора еще есть надежда, что вот этот, совсем другой, чем я, выдержит, что-то сделает, спасет...

Правда, Боромир, мудрый и хорошо знающий свои слабые места, понимает, что это не так... но делает перед отцом вид. Не более. Чтобы не ранить, отца жалко, и так уже израненный весь.

Денэтор убивает в себе душу ради долга – и Фарамир на это способен. Они люди одной крови, одной психологии. Оба тонкие, ранимые, добрые... и все-таки сделают все, что должны. Надо убить - убьют, хотя при этом себя убьют. Надо пытать - будут пытать, хотя при этом будут пытать и себя тоже. Все, что надо сделать, будет сделано. Через себя. И Денэтор тренирует Фарамира именно в этом - в умении наступить себе на горло... чтобы потом сыну легче было.

Мне кажется, Фарамир своим светом, чистотой, идеалами, порядочностью, благородством обязан очень много Боромиру. Нет, это в нем было, но Боромир помог ему это сохранить. А Денэтор пытается научить сына тому, что самому Наместнику пришлось воспитывать в себе кровью и мукой. Сделать процесс взросления младшего сына максимально быстрым. Чтобы сыну не было, как самому Денэтору, невыносимо видеть медленную гибель собственной души.

Закалка методом обжига.

И он отнюдь не мучает младшего, оттого что его не любит – совсем напротив, любит его, потому и учит, исходя из собственного опыта. Нельзя же сказать сыну: стань таким из любви ко мне. Нет, сказать-то можно, но толку? Этому можно только научить действием. Да, жестоко и больно, но заботясь и любя... потому что такое время. Потому что надо.

Не Фарамира Денэтор наказывает, не в него не верит. Он знает, как сильно младший сын похож на него, и знает одновременно, что сам уже сломан и дал слабину. Так что он не Фарамиру не верит, а себе. И отыгрывает на младшем сыне недоверие, которое испытывает к самому себе, потому что явно уже на себя не может положиться. Поэтому так сильно и требовательно любит старшего, верит в старшего – этот не похож, этот другой, может быть, он выдержит.

Ведь действительно ситуация страшная, близкая к краху, Денэтору это ясно лучше, чем кому бы то ни было. Второй Денэтор на троне – это катастрофа с гарантией. Наместник Боромир – может быть, какая-то надежда останется...

Даже и этот крик - "Не говори мне о Фарамире!" - происходит, имхо, потому, что старший не понимает: проблема не в Фарамире. Фарамир здесь без вины виноватый, и отца он любит, и Денэтор это прекрасно знает, и когда делает ему больно, вдвойне больно делает себе.

И Денэтору ужасно больно всякий раз, когда он что-то Фарамиру говорит. Странный контраст: ровный голос, такой же, как у Фарамира на Запретном Пруду... семейный способ спрятать эмоции. Боль. Сочувствие. И, между прочим, отвращение к своей жестокости. При этом у Денэтора такое лицо... как у Фарамира опять же. Там маска следователя, а глаза живые. Здесь маска жестокого отца, а глаза страдающие. И на младшего сына он смотрит с такой болью... и говорит спокойно и ровно совершенно ужасные вещи... делая этим больно прежде всего себе, а потом сыну. А потом еще раз себе – потому что он чувствует и видит, как сыну от этого плохо.

С другой стороны… и несмотря на всю тяжесть власти… Не знаю, буду ли я жалеть тонкого, ранимого и умного Денэтора, которого лупит почем зря посохом Гэндальф... сорри, если что-то путаю, я от спойлеров стараюсь уклоняться. Нет, буду, конечно, я уже жалею. Но есть такая штука в жизни, называется совесть. Даже когда человек губит душу свою за други своя (вариант: за народ свой, за Гондор свой, подчеркнуть нужное), он все равно виноват в том, что ее губит.

То, что происходит с Денэтором, - это, безусловно, трагедия. Однако с какого-то момента убивать в себе хорошее, доброе, вечное он начинает сам и совершенно сознательно. Конечно, он и под Палантир угодил, что его частично оправдывает. Но даже очень хороший, честный и чистый человек, сознательно жертвующий душой ради политики, в какой-то момент перестает контролировать ситуацию, и черное в нем начинает расти уже само по себе и жрать то хорошее, чистое и честное, что еще осталось.

Думается мне, что Денэтор первые шаги по ожесточению себя, ранимого интроверта, честного и чистого идеалиста, сделал совершенно сознательно... а потом, оседлав тигра, он, как это всегда бывает, потерял контроль над ситуацией. И сыновья его любят не потому, что он такой, какой сейчас есть, а за то, каким был и остался вопреки вот этому черному, которое в нем пышно цветет и плодоносит.

В конце-то концов оно его возьмет за горло в самой уязвимой точке: любви к сыновьям. Потому что главная его любовь – помимо себя любимого и помимо Гондора, конечно, - это сыновья.

Вот и в том, как он Фарамира муштрует, есть уже кроме разумного компонента, оттенок садизма - я мучаюсь, и ты, молодая моя копия, тоже мучайся. Да, это чтобы Фарамиру потом было легче. Но одновременно он так, через боль сына, сублимирует свою собственную боль… а еще он ведь в Фарамире душу убивает.

Если бы не Боромир... а потом - если бы не Фродо, мальчик бы сломался и стал вторым Денэтором, причем гораздо раньше. Он уже на Запретном Пруду очень сильно повторяет отца. Вообще делает то же самое - через себя, через свои идеалы, через душу. Это он пока отворачивается от Голлума, которого рейнджеры бьют, словно считает про себя, - а потом не выдерживает, оборачивается явно раньше, чем хотел, и говорит: "Хватит!". Причем так, что они действительно сразу прекращают. А на следующем Голлуме он уже досчитает до конца. А потом и отворачиваться перестанет... Сначала Боромир, а потом Фродо на самом деле его спасают от Денэтора в нем самом, от тех дьяволов, которые у него с отцом общие.

Я не уверена, что состояние Денэтора даже в последнюю минуту можно будет назвать безумным. Состояние аффекта - да, конечно; а вот если бы его из этого вывести, показать выздоровевшего сына... не знаю, как там обернется. Самая трагическая судьба во всей книге, имхо.

Ему было очень страшно отправлять Боромира в Ривенделл за Кольцом. Рисковать, ставя все на одну карту. Так что Денэтор рискует всем - и все теряет. И потому все, что дальше происходит, это уже агония.

А судить о человеке, когда его видишь только в последних судорогах, тяжело. И очень, очень некрасивый это процесс.

Что произошло со смертью Боромира с Денэтором – описать почти невозможно. Я уже как-то упоминала о разности последствий крайне тяжелой душевной раны в молодости и в зрелые годы. Если для Фарамира смерть брата стала тяжелейшим ударом, оборвавшим юность и выковавшим характер, то для Денэтора смерть старшего сына была абсолютной катастрофой, которую он счел окончательной. Не учтя, что может при этом еще одного сына потерять… но в пароксизме горя это, наверное, если и не простительно, то объяснимо.

Боже мой, как много люди могут устроить себе лишней боли, если не понимают определенных вещей... и даже если понимают - тоже.

Как мы неразумны. Даже когда умны и любим друг друга.