[Осьминогий лось]

Все побежали, и я побежал" или моя рецензия моё виденье фильма "Хоббит"
Ну а как тут не побежать, когда сказали "опасно" Вернее, не сказали, но очень громко подумали. И вот начиная с этого на протяжении всего фильма не оставляла мысль: это они не знают, как надо воздействовать на Джона, какое слово волшебное, или это они щадят его и боятся расковырять незаживающую рану?
[У меня есть любимая игра вести героев из фильма в фильм, это даже не кроссовер, это просто один герой
(волевым усилием у меня теперь получается разделять актёра и его персонажа. Но разделять персонажей между собой я не хочу. Я не говорю, правильно это или неправильно, я просто не хочу, мне так интереснее)]
Джон делает вид, что ему хорошо в этом новом мире, что его радует уютный домик и салфеточки, вышитые матушкой, что ему лучше без выстрелов в стену и пиликанья на скрипке.
Но потом он узнаёт, что можно вернуть дорогого человека, если пойти босым в долгий и опасный путь, изломать семь дорожных посохов и прочие сказочные радости. И он спокойно идёт, ему не привыкать. Ему не привыкать, что все вокруг заявляют ему и окружающим, что он не так прост, как кажется. Не привыкать, что царственные истерички, устав от своих бесконечных игр и ответсвенностей, срываются на нём. Он с лёгкостью умеет это прощать. Благо, здесь истеричка не такой уж социопат и умеет признавать свои ошибки и даже просить прощения. Но об этом позже.
Джон побежал навстречу приключениям и опасностям, а старый Бильбо на экране открывает его путешествие словами: "В норе под землёй жил хоббит" Заветные слова, которые все мы в большинстве своём знаем с детства. Не обязательно любим, но знаем и помним.
Гномы очаровательны до невозможности. Я до сих пор не могу выучить их имена (выучить гномов в Белоснежке мне тоже не удалось, но, видимо, не было особого старания) но это не помешало мне крепко их полюбить.
Не знаю, что говорить о Торине, девочки от десяти до пятидесяти лет и так уже сказали о нём слишком много. А я вот скажу крамольную вещь, мне он не понравился. Вернее, не в отрицательном смысле, а в нейтральном.
Ну красивый, ну маджестик, ну волосы развеваются. Но он недостаточно потерян для того, чтобы его жалеть, но и недостаточно взрослый и надёжный, чтобы чувствовать исходящее от него спокойствие и безопасность.
Не могу объяснить, но чего-то мне категорически не хватает.
Балин прекрасен. Старый, мудрый, настоящий воин и, конечно, не так просто как кажется. Особенно меня порадовало то, что он много лет служил Трору, тусовался с Торином, знал его и видел, как король растёт годами и над собой, но решил (решился?) присягнуть ему только после той эпохальной битвы, когда Торин получил своего личного врага.
Двалин (кажется Двалин) ну тот прекрасный брутальный в татуировках. Вот он да, он мужик и множественный восторг, чего уж там.
По-своему очарователен Ори с нелепой рогаткой и с вечной книжкой, к концу путешествия такие либо погибают (если не погибли в самом начале) либо становятся крутыми и прокачивают свой левел. Мы помним, что он не погибнет. По крайней мере, не в этом фильме.
Очень понравился Бофур, вот он точно далеко не так прост, как кажется. И что самое приятное, он не ещё проще. Вернее, когда захочет прост, а когда захочет может быть (ах, крамола!) едва ли не мудрее Балина и харизматичнее Торина (ах да, Торин харизматичен, этого не отнять. Особенно, когда забывает, что надо быть маджестик. Пару раз за три часа такое случилось)
Ну и, конечно, лидируют сразу два, юные и прекрасные в своей юности Фили и Кили.
Пока просто смотреть и любоваться, позже вырастут будут как дядя. Вернее, выросли бы. Были бы.
И теперь с нетерпением жду третьего фильма, в книге смерть юных наследников осталась за кадром, прошлась так очень по касательной. Хочу долгой и красивой сцены смерти, чтобы можно было вдоволь и по-настоящему поплакать (и понимаю, что это глупо, но чтобы уже можно было, наконец, по-настоящему оплакать Фреда Уизли, там режиссёр решил, что не надо нервировать впечатлительную публику, урезал сцену. А здесь надеюсь на благоразумие Пи Джея. Сложно объяснить, как связаны Фили и Кили с Дредом и Форджем Уизли. Ну как, как, да напрямую же)
Очень радуют отношения братьев и дяди. Радует тонкость и изящество штрихов, которыми эти самые отношения вырисовываются. То, как они чувствуют друг друга, вблизи и на расстоянии, то, как им не требуется лишних слов и даже взглядов, чтобы принять верное на текущий момент решение, то, как они переживают друг за друга, и дядя весь такой маджестик и обременённый долгом, чувством мести, охренительно большим чувством собственного величия и, конечно, ответственностью, но этот "дядя самых честных правил" находит время и для племянников. Для кратких и быстрых любящих (подбадривающих, успокаивающих, сочувствующих) взглядов, для редких добрых улыбок, для беспокойства за своих оболтусов. Самое трогательное, как он пересчитывает по головам свой народ и своих детей. Гендальф топорно и в лоб считает вслух и загибает пальцы. Торин делает это внутренне, но не менее явно.
Очень зацепило, как они бросились к дяде после мягкой посадки на скале, куда их доставили орлы.
(Отвлекаясь от любования гномами, надо сказать, что орлы вообще самые прекрасные существа Средиземья. Живут, никого не трогают, ни во что не лезут и периодически приходят на помощь по настойчивому вызову Гендальфа. Очаровательные ребята. И самое приятное, что ничего не требуют взамен, не плетут грязных интриг, не мстят, не спасают мир, никому не выносят и не совокупляют мозг своими псевдо или настоящими (в данном случае не суть важно) страданиями, как это делает большинство обитателей Средиземья)
Племянники первыми бросаются к дяде, подхватывают его под руки и помогают встать. И видно, насколько он уверен в этой опоре, в этих любящих и любимых существах. Он может быть даже в тот момент не доверяет своим ногам так, как без колебаний вверяет себя племянникам.
Ну а самый сильный и цепляющий для меня был момент грандиозного махача каменных великанов. Все гномы понимают масштаб бедствия, понимают, что они ничтожно малы по сравнению с суровым и жестоким миром и с этими исполинами, которые их даже не заметят, но для братьев всё это становится не важным, теряет всяческое значение, когда их разделяет пропасть. Это главный ужас, оказаться оторванными друг от друга и потерянными.
А ещё такая интересная для меня, законченного кинестетика деталь: у братьев крайне мало тактильного контакта, его почти и нет по большому счёту. Но он им не нужен, они настолько сильно и глубоко проросли друг в друга, настолько крепко связаны, что хватает, кажется, одних только мыслей, чтобы понять друг друга. Обычно в фильмах (спектаклях, жизни) я очень люблю наблюдать за тактильным контактом героев. Он может быть абсолютно любым, но мне он нужен, без него я не верю в любовь и дружбу. А в случае Фили и Кили можно поверить и без него.
Фили и Кили ещё вырастут и поумнеют. Но при этом не потеряют свой звонкий смех и желание, а главное умение дурачиться в любой ситуации.
А пока они ещё не до конца поумнели, и пока они всё так же поддерживают друг друга взглядами. Что бы ни сказал один из братьев, какую бы глупость ни ляпнул с горяча и от широты души, второй смотрит на него всё с той же любовью и даже с гордостью.
Фили и Кили выросли бы. И поумнели бы. Но они исполнят свой долг, они будут защищать дядю. Судьба окажется милосердна к ним и подарит смерть в одном бою, ни одному из них не придётся жить с памятью и болью о другом.
Но это всё только в третьем фильме. Не буду забегать вперёд, пока всё хорошо, и пока братья смеются и радуются жизни.